– Жак Боном – винодел; Ляруш – сборщик налогов.
– Л. Вы заготовили двадцать бочек вина?
– Ж. Да, благодаря своим трудам и заботам.
– Потрудитесь отдать мне шесть бочек, и притом самых лучших.
– Как? Шесть бочек из двадцати? Боже мой! Вы хотите разорить меня. А позвольте узнать, для чего вам нужны эти бочки?
– Первая бочка пойдет на уплату государственного долга. У кого есть долги, тот обязан платить по крайней мере хоть проценты.
– Куда же делся занятый капитал?
– Это слишком долго рассказывать. Часть его пошла на приготовление зарядов, которые надымилитаки на славу. Другая – на жалованье тем, кто давал себя калечить в чужой стране, прежде чем опустошил ее. А потом, когда эти расходы привели к вторжению к нам наших друзей-врагов, они не захотели покидать нашу страну, не взяв денег, которые и пришлось занять.
– Ну а какую же имею я теперь выгоду от этого?
– Возможность сказать себе: «как я горжусь тем, что я француз, когда гляжу на триумфальную колонну»*.
* Слова из популярной песни неизвестного автора. Речь идет о Вандомской колонне, стоящей в центре Парижа, изготовленной из меди пушек, захваченных Наполеоном в сражении под Аустерлицем в 1805 году.
– И чувствовать унижение, что оставляешь своим наследникам землю, обремененную вечным долгом. Ну что же делать? Приходится платить свои долги, как бы безрассудно ни растратили их. Хорошо, отложим одну бочку. Но куда же пойдут остальные пять?
– Еще одна бочка нужна на вознаграждение государственных чиновников, на покрытие расходов главы государства, на содержание судей, восстанавливающих ваше право на земли, которые хочет присвоить себе сосед ваш; жандармов, которые охотятся за ворами и разбойниками в то время, когда вы спокойно почиваете; рабочих, ремонтирующих дороги, ведущие в город; священников, которые крестят ваших детей; наставников, которые их учат и воспитывают, и, наконец, вашего покорного слуги, потому что и он не станет же даром работать.
– Итак, услуга за услугу? На это нечего возразить. Положим, что я лучше бы сам сговорился со священником и школьным учителем, но не стану настаивать на этом. Так и быть, берите и вторую бочку. Но до шести бочек еще далеко.
– Не думаете ли вы, что двух бочек много за ваше участие в расходах по содержанию армии и флота?
– Увы! Это, пожалуй, и не много в сравнении с тем, чего они стоили мне, отняв у меня двоих нежно любимых сыновей.
– Это совершенно необходимо, чтобы поддерживать равновесие сил в Европе.
– Ах, боже мой! Равновесие осталось бы то же, если бы везде уменьшили эти силы наполовину или на три четверти. Но тогда мы сохранили бы наших детей и наши доходы. Для этого необходимо лишь взаимное понимание.
– Но именно этого-то и не хватает!
– К великому моему изумлению, ведь все страдают от этого.
– А ты сам в этом виноват, Жак Боном.
– Вы шутите, г-н сборщик; разве я имею голос в собрании?
– А кого избрали вы вашим депутатом?
– Храброго генерала, который скоро будет маршалом, если Богу угодно будет продлить его жизнь.
– А на чей счет живет этот храбрый генерал?
– На счет моих бочек, как мне кажется.
– А что сталось бы с ним, если бы он подал голос за сокращение армии и вашего участия в ее содержании?
– Вместо того чтобы сделаться маршалом, он получил бы отставку.
– Понимаете ли вы теперь, что вы сами...
– Перейдем, пожалуйста, к пятой бочке.
– Эта бочка отправится в Алжир!
– В Алжир? А еще уверяют, что все мусульмане отличаются трезвостью, варвары эдакие! Я не раз сам задавал себе такой вопрос: потому ли они не знают медока* что они басурмане, или, что еще вероятнее, потому они и басурмане, что не знают медока? Но какую же услугу оказывают они мне взамен этой амброзии, стоившей мне таких больших трудов?
* Медок (Medoc) – красное бордосское вино.
– Никакой, к тому же ваша бочка предназначается не столько мусульманам, сколько истинным христианам, которые постоянно живут в Берберии.
– Но что же они там делают, что могло бы быть полезно мне?
– Совершают набеги и в свою очередь страдают от них; убивают других и дают убивать себя; наживают дизентерии и возвращаются домой лечиться; устраивают пристани, прокладывают дороги, строят деревни и заселяют их мальтийцами, итальянцами, испанцами и швейцарцами, живущими на счет вашей и многих других бочек, за которыми я еще приду к вам.
– Помилосердуйте! Уж это слишком! Я наотрез отказываюсь отдать вам эту бочку. Всякого винодела, делающего такие глупости, в пору было бы отправить в Бисетр* в богадельню. О, Боже! Прокладывать дороги в Атласских горах**, когда я не могу отсюда тронуться с места! Строить гавани в Берберии, когда Гаронна день ото дня все больше мелеет! Отнять у меня моих любимых детей для того, чтобы мучить кабиллов***! Заставлять меня платить за дома, посевы, лошадей, которых отдают грекам и мальтийцам, когда вокруг нас столько бедняков!
* Бисетр (Bicetre) – богадельня и дом умалишенных в нескольких километрах от Парижа по дороге в Фонтенбло.
** Атласские горы (Атлас) – на северо-западе Африки на территории Марокко, Алжира и Туниса.
*** Народ группы берберов, населяющий Алжир и Тунис.
– Бедняков? Да от них-то, от этих лишних людей, и стараются освободить страну.
– Благодарю покорно! Выпроваживать их в Алжир на капитал, который дал бы им возможность жить и здесь!
– Кроме того, вы закладываете там фундамент великой империи, несете цивилизацию в Африку и покрываете бессмертной славой ваше отечество.
– Вы поэт, г-н сборщик, а я простой винодел и отказываю вам в этой бочке.
– Подумайте хорошенько о том, что через несколько тысяч лет вы вернете ваши затраты сторицей. Так говорят все, кто руководит этим делом.
– А пока они берут на покрытие издержек сначала одну большую бочку вина, затем две, три и вот в конце концов я обложен налогом в одну тонну! Я настаиваю на своем отказе.
– Теперь уже поздно упрямиться: ваш доверенный установил для вас сбор в одну тонну, или в четыре больших бочки.
– Да, что правда, то правда! Проклятая слабость! Мне самому казалось, что я поступал неблагоразумно, когда вверял ему свои полномочия, ибо что могло быть общего между армейским генералом и бедным виноделом?
– Но общее между вами – это, как вы сами видите, вино, потому что вы добываете его, а он распоряжается им от вашего имени.
– Смейтесь надо мной, г-н сборщик, я заслуживаю этого. Но все-таки будьте рассудительны и оставьте мне, по крайней мере, эту шестую бочку. Ведь проценты по государственному долгу уплачены, расходы на содержание главы государства покрыты, содержание государственных чиновников обеспечено, война в Африке может продолжаться. Чего же вам еще надо?
– Со мной не торгуются. Вам следовало раньше сообщить генералу о ваших намерениях. Теперь же он уже распорядился вашим урожаем винограда.
– Будь он проклят! Но что же, наконец, вы хотите сделать с моей бедной бочкой вина, украшением моего подвала? Попробуйте-ка это вино: как оно мягко, вкусно, густо, бархатисто!..
– Да, прекрасно! Восхитительно! Как оно пригодится г-ну Д., фабриканту сукон!
– Г-ну Д., фабриканту? Что вы этим хотите сказать?
– То, что он извлечет из него большую выгоду.
– Как? Что такое? Черт побери, если я что-нибудь понимаю!
– Разве вы не знаете, что г-н Д. основал превосходное предприятие, весьма полезное для страны, но которое в итоге ежегодно приносит только значительный убыток?
– Всем сердцем я жалею его. Но я-то тут при чем?
– Законодательное собрание пришло к заключению, что если это будет продолжаться, то г-н Д. будет вынужден или лучше работать, или закрыть свое заведение.
– Да что же общего между ошибками г-на Д. и моей бочкой?
– Законодатели решили, что если они дадут г-ну Д. немного вина, взятого у вас в подвале, несколько гектолитров зерна у ваших соседей, несколько су из жалования рабочих, то его убытки превратятся в доходы.
– Рецепт столь же безошибочен, сколь и остроумен. Но, черт возьми, он страшно несправедлив. Как? Г-н Д. покроет свои убытки за счет моего вина?
– Нет, не за счет вина собственно, а за счет его цены. Это то, что называется поощрительной субсидией. Вы выглядите удивленным! Разве вы не видите, какую важную услугу оказываете отечеству?
– Вы хотите сказать – г-ну Д.?
– Нет, именно отечеству. Г-н Д. уверяет, что его бизнес будет процветать благодаря этому порядку, а следовательно, и страна станет богаче. Недавно он говорил об этом в Законодательном собрании, где состоит депутатом.
– Какой ловкий обман! Как? Какой-нибудь неумеха затеет глупое предприятие, растратит свой капитал и, если сумеет отобрать у меня достаточное количество вина или зерна, чтобы покрыть свои убытки, в этом видят выигрыш для всей страны?!
– Так рассудил ваш уполномоченный; вам не остается теперь ничего другого, как выдать мне шесть бочек вина и продать как можно выгоднее остальные четырнадцать.
– Ну, это мое дело.
– Да, но будет очень обидно, если вы не продадите их по высокой цене.
– Я сам позабочусь об этом.
– Ведь найдется еще много нужд, на которые понадобятся эти деньги.
– Знаю, знаю это, милостивый государь!
– Во-первых, если вы купите железо для починки ваших заступов и сох, то по закону заплатите за него кузнецу вдвое против того, что оно стоит. -А! Да это же почище Шварцвальда!..*
* Шварцвальд – покрытый лесами горный массив на юго-западе Германии. С неосторожных и доверчивых путешественников там часто требовали дань.
– Потом, если вам нужно купить масло, мясо, полотно, каменный уголь, шерсть, сахар, то каждый продавец на основании того же закона поставит вам их в счет вдвое дороже.
– Но ведь это гадко, ужасно, отвратительно!
– К чему эти жалобы? Вы сами через вашего представителя...
– Да оставьте меня в покое с моим представителем. Я сделал странный выбор, это правда. Но в следующий раз я не попадусь, я выберу в свои представители простого и честного крестьянина.
– О нет, вы опять выберете бравого генерала.
– Как?! Я опять выберу генерала, чтобы раздали мое вино каким-то африканцам и фабрикантам?
– Да, вы опять выберете его, я говорю вам это.
– Ну уж это слишком. Я не выберу его, если не захочу.
– Но вы захотите и непременно выберете.
– Пускай попробует, он увидит, с кем имеет дело.
– Посмотрим. А пока прощайте. Я увожу ваши шесть бочек и распределю их, как решил ваш генерал.